---

Я такая внимательная в последнее время, такая вдумчивая, вы себе не представляете!
Вчера разбирала продукты после магазина, сметану оставила на столе, а мобильник недрогнувшей рукой сунула в холодильник.
Сегодня сидела полутра на работе, тряслась от холода, потом, как следует стимулировав мозг криоспособом, догадалась, что кофта на спинке кресла может служить не только украшением для мебели.
Дома, собравшись закинуть белье постирать, наматываю кругов пять по квартире, не в силах сообразить, что же от меня требуется.
На работе спасает исключительно привычка все записывать.
Хорошо, что я не вожу машину... Плохо, что приходится переходить дорогу...
Старость что ли подкралась незаметно?

---

Хотя,это,конечно-несерьезно)))

---

Бывает такое...называется тупик.
Это когда ты можешь честно объяснить свой поступок, но на тебя смертельно обидятся.
Или никак не объяснять и тогда на тебя тоже обидятся и в принуипе тоже смертельно.
То есть выхода в принципе нет. То есть есть конечно третий вариант - наврать с три короба, но его не рассматриваешь как неприемлемый.
Ииии...вот.
Не может быть и намека на уверенность, когда события твоей жизни напоминают мячик.
Она вроде бы есть...Как будто...Пока ты идешь по лезвию, удерживая равновесие,пока не признаешься, что это очень больно и трудно по нему идти. Пока не признаешься, что идешь именно по лезвию.
Как только признаешься...
ррраз! И с глубоким порезом его из-под твоих ног выдергивают.
"Уважаемые пассажиры, наш самолет терпит крушение и дальше не летит. Запасливых, просьба надеть парашюты. Остальным - аминь". И экипаж, вежливо улыбнувшись и пожелав приятного полета - катапультируется. Им по инструкции положены средства спасения.
И ты привычно уже начинаешь сооружать парашют из подручных материалов. Потому что "аминь" не можешь себе позволить. Потому что это ты можешь в лепешку об землю, а как быть с теми, кто держит тебя за руку и верит в твое всемогущество, для кого ты, пока еще все?
Вот так...
Какая уж тут уверенность.
Только надежда на свое умение быстро смастерить подобие парашюта. На худой конец содрать с себя кожу, и использовать ее.
Трудно сохранять "спокойствие и только спокойствие", когда твое бытие, чтоб его, так напоминает мячик даже не для пинг-понга...скорее для гольфа. Оп! И ты уже на другом конце поля. В кустах. Где темно, холодно и страшно.
Се ля ви...

---

Есть такие удобные люди.
Положительные.
Где положишь, там и лежат. Очень удобны в обращении. Ни пищат, ни верещат. Пыль с них смахивай, поливай в срок и говори побольше ерунды. И все будет хорошо...

---

Потому,что мы должны об этом помнить...

Детские безымянные могилки

Магаева Светлана Васильевна

7 марта 2011

Мальчик Саша
Зима 1942

Сашу принесли в детский дом из госпиталя, вместе… с костылями. Саше было лет 11-12. У него не было руки почти до локтя и ноги тоже не было, почти до колена. Мама и бра­тик умерли от голода, Саша зашил их в простыни и отвез их по очереди туда, где склады­вали трупы. Возвращаясь домой, Саша попал под обстрел. Руку оторвало, ногу размозжило так, что пришлось ампутировать почти по колено.

Саша был бледен, худ и молчалив. По ночам он плакал от боли или от горя. Он покор­но разрешал доктору Леле перевязывать культи и слегка морщился, когда ей приходилось отрывать бинты, присохшие к незаживающей ране. Вскоре Саша… умер. Накануне своей смерти он сказал, что не хочет жить, повернулся к стене и замолчал. Наутро его кровать была пуста, лишь костыли стояли…

Его смерть потрясла нас, хотя и наши жизни висели на волоске, но ведь у нас были ру­ки и ноги и была надежда, что когда-нибудь они станут сильными… а у Саши такой надеж­ды не было, вот он и умер… В нашей спальне каждый день кто-нибудь умирал. По утрам приходили воспитательница и доктор Леля с круглым карманным зеркальцем, которое по­могало им выяснить, кто жив, а кто умер. Доктор Леля приближала зеркальце к носу тех, кто не проявлял признаков жизни, и если стекло не мутнело… Эта скорбная процедура не пугала нас, мы к ней привыкли и равнодушно дремали. Такими вялыми и безучастными мы были до Сашиной смерти. Его гибель словно бы разбудила нас. К смерти от голода мы уже привыкли, но Саша погиб от ран, как солдат на фронте. Наше потрясение, как ни странно, пробудило угасшую волю к жизни. Мертвую тишину нашей спальни нарушили слабые го­лоса, кто-то приподнялся с подушки и сел, кто-то спросил, как дела на фронте и когда кон­чится война. Наша спальня наполнилась слабыми звуками жизни.

Воспитательница раздви­нула шторы светомаскировки, и в спальню проник серый свет зимнего дня. За широкими окнами медленно падал снег, и даже солнышко тускло белело сквозь тучи, обещая нескорую весну и тепло. Появилась робкая надежда выжить и дождаться Победы, но до нее было далеко, и немногим из нас было суждено дожить. Но безучастность исчезла, и кто-то из нас впервые за месяц детдомовской жизни… заплакал. Мы плакали о мальчике Саше и от со­чувствия к себе и друг к другу. Мучительно долго ползли… стихи о Саше, нескладные и страшные. Я медленно шептала их, а моя соседка Лена записывала их огрызком карандаша и потом читала вслух:

В детском доме нашем
Часто плакал Саша.
У него нет ноги
И почти полруки.
Всех своих схоронил
И остался один.

Вот и плакал Саша
В детском доме нашем.
И стоят костыли
У кровати в пыли.

Он не может ходить,
А вчера он сказал,
Что не хочется жить.
Отвернулся к стене
И совсем замолчал…

Саша, Саша, живи!
У меня две руки,
У меня две ноги,
Я тебе помогу,
Я смогу, я смогу.

В детском доме нашем
Часто плакал Саша.
А теперь мы вдвоем.
С Леной плачем о нем:

В детском доме нашем
Умер мальчик Саша…
И стоят костыли
За кроватью в пыли…
И опять «мессершмитт»
Над детдомом висит…

Я на всю свою жизнь
Ненавижу фашизм,
Ненавижу войну
И люблю тишину…

Слушая стихи, многие плакали. В спальне собрались взрослые, и Лена снова читала стихи, а я не могла: мне было страшно, ведь они — как стон.

Эти стихи, без четкого размера и правильной рифмы, впоследствии послужили мне своеобразным тестом на душевные качества близких мне людей. Это — как блокадное зер­кальце. Если на глазах навертываются слезы, значит, душа жива. Если недоумение застыва­ет в глазах, душа или умерла, или ее вовсе не было. Я использовала печальный тест, слу­чайно, право, и получила оба варианта ответа. И именно та из моих знакомых, что казалась мне душевно тоньше другой, не смогла почувствовать непреходящую боль стихов. Должно быть, их корявость оскорбила ее слух.

Доктор Леля
Зима 1942

В детский дом Олю направил Медицинский институт, в котором она училась. Это было самое тяжелое время блокады. Худенькая светловолосая девушка с бледным лицом и при­ятным голосом появлялась в нашей спальне почти каждое утро, чтобы определить, кто из нас еще жив, а кого уже нет на свете. Потом она приносила носилки и вместе с воспита­тельницей уносила неживых на верхний этаж, где они лежали до весны, пока за ними не приезжали солдаты похоронной команды и не увозили их на Смоленское кладбище. Мы знали о том, что над нашей комнатой лежали покойники, но не боялись их, вяло полагая, что всему свое время.

Лечебной работы у нашего доктора почти не было, так как лечить умирающих от голо­да было нечем. Наверно, Леля страдала от своей беспомощности, но она уже носила воен­ную форму и должна была выполнять свою печальную работу. Вначале мы ее не любили, да и как можно любить вестника смерти? Позже мы осознали, что ее работа была необходима и даже полезна.

Оленька спасла жизнь многих детей, пребывавших в пограничном между жизнью и смертью состоянии голодного обморока. И со мной так случилось. Когда карманное зер­кальце воспитательницы не помутнело у моего лица, она позвала Лелю. Повозившись со стетоскопом, она не услышала слабого биения сердца и подумала, что я умерла. Но это бы­ла еще не смерть. Жизнь уходила не сразу, а какое-то время сопротивлялась смерти и на миг уступила ей. Когда меня перекладывали на носилки, я очнулась от каменного сна и вя­ло подумала, что надо бы сказать, что я еще жива, но не было ни сил, ни желания говорить, и я снова забылась. Как мне потом рассказывали, по дороге в покойницкую Леля вдруг за­сомневалась, что я умерла, и повернула носилки к своему кабинету. Сквозь дурной сон я поняла, что она решила повременить. Позже я узнала, что Леля принесла керосинку для обогрева воздуха, ввела мне глюкозу и, полагаясь на мою судьбу, пошла проверять чью-то обрывающуюся жизнь, которую еще можно было каким-то чудом сохранить. После моего неожиданного воскрешения Леля часто приходила ко мне со своим стетоскопом и слабо улыбалась, довольная своей работой. Выяснилось, что Леля когда-то училась у моей мамы и любила мамины уроки физиологии человека, которые помогли выбрать профессию врача. Это сблизило нас. Леля навестила маму в госпитале и сказала ей, что я жива и скоро по­правлюсь.

В тот сумеречный день, когда мы читали стихи о Саше, Леля задержалась у моей кро­вати и попросила разрешения переписать их и передать в газету, где работал кто-то из ее знакомых. Она переписала стихи в блокнотик, осторожно оторвала листочек и оставила мне блокнот для новых стихов. Я смутилась и прошептала, что больше не стану придумывать стихи, потому что боюсь их. Когда Леля ушла, мы с Леной долго рассматривали красивый довоенный блокнотик, который так и остался чистым.

Как-то вечером, возвращаясь с работы, Леля попала под обстрел и, должно быть, по­гибла, так как обстреливался именно тот микрорайон, который она не могла миновать по дороге домой. Сохранилась робкая надежда, что она не убита, а только ранена, и ее увезли в госпиталь, а потом эвакуировали на Большую землю. Хоть бы это было так! В первую бло­кадную зиму в нашем детском доме умерло много детей и воспитателей. Память хранит лица, голоса и даже привычки.

Леля в минуты эмоционального напряжения, во время шквальных обстрелов и при­цельных бомбежек… рисовала скрипичные ключи, легкие и изящные, как она сама. Она говорила, что это успокаивает нервы и помогает переждать воздушную тревогу.

Оля и Сережа, милочка и Полиночка
Весна 1942

Мы лежали на сдвинутых кроватях в промерзшей за зиму комнате с опущенными све­томаскировочными шторами, поднять которые ни у кого не было сил. Прижавшись друг к другу озябшими телами, мы тщетно пытались согреться и равнодушно ждали смерти. Она приходила в нашу спальню ежедневно. Воспитательница, еле переступая опухшими от го­лода ногами, подходила то к одному, то к другому из нас и маленьким зеркалом проверяла дыхание, которое могло быть настолько слабым, что уже не просматривалось издали. Эта печальная процедура участилась с приходом весны. Изголодавшиеся дети таяли и умирали, освобождая место для других девочек и мальчиков, у которых умерли мамы. Их приносили на руках и помещали в опустевшие кроватки, едва успев сменить белье.

Несмотря на одинаковые, экстремальные условия, дети резко различались по своему поведению в трудной ситуации. Большинство из нас безразлично ждали конца, уже не стра­дая от голода, как раньше: вечно голодный желудок перестал судорожно сокращаться, тело успокоилось и замерло в ожидании смерти. Мысли вяло подсказывали, что это еще не все, но скоро будет все, вернее, ничего уже не будет. Не было сил сопротивляться и надеяться, что доживешь до Победы. В победе мы были уверены, мы сомневались только в себе. Мы знали, что снова будет солнце и спокойное небо, новогодняя елка с мандаринами и детский смех, но это будет уже без нас… А пока смерть выбирала самых слабых телом и духом. Она давно стояла рядом с девочкой Олей, но не решалась оторвать ее от младшего братика. Се­реже было лет пять. Оле — не более двенадцати. Маленький, хрупкий, светлоголовый мальчик почти всегда дремал, просыпаясь от прикосновения чайной ложечки с едой к гу­бам. Не открывая глаз, он равнодушно проглатывали свою, и Олину порцию. Так продол­жалось много дней. Воспитательница и доктор уговаривали Оленьку поесть, но она не слу­шалась и таяла день ото дня. И все-таки Сережа умер раньше сестры. Оленька целовала его высохшее личико и долго не соглашалась расстаться с братиком. Когда его унесли, она вы­тянулась на кровати, вздохнула и… тоже умерла. Это была взрослая смерть, исполненная достоинства и сознания выполненного долга, и я вдруг подумала, что никогда не смогу за­быть Олю и Сережу. Так оно и случилось.

На освободившееся место привели двух сестричек, Милочку и Полиночку, как они са­ми себя называли. Девочки выглядели неожиданно упитанными, у них даже сохранились пухлые розовые щечки и ямочки, словно они шагнули к нам в детский дом из доброго дово­енного времени. Они могли не только ходить, но и бегать и даже играли в прятки, нарушая привычную тишину. Откуда взялось такое чудо в блокадном городе, не знаю. Впрочем, всем нам было безразлично, кто они и откуда взялись в нашей спальне. Когда они затевали шумную возню, мы просыпались и удивленно смотрели на «довоенных» девочек в наряд­ных платьицах и туфельках. Иногда мне думалось, что я сплю и вижу восхитительный сон. Какие-то военные часто навещали их и приносили сказочную еду: плитки шоколада с золо­тым якорем на обложке, сгущенное молоко и мясные консервы. Девочки уплетали свои гос­тинцы за обе щеки и… смеялись, смеялись, смеялись. Иногда они запевали украинскую песню, но прерывали ее, не допев до конца, а может быть, это я, не дослушав, провалива­лась в бездну голодного обморока. Воспитатели были ласковы с ними, и ничто не предвещало беды. Никто не сомневался, что кто-кто, а уж Милочка и Полиночка непременно доживут до победы. И вдруг… Вскоре после их появления в детском доме начался прицельный обстрел. Снаряды не свистели, а оглушительно разрывались где-то совсем рядом. Новенькие девочки испугались, залезли под кровать и истошно завопили по-украински: «Ой, рятуйте, люди добри… ой, лышенько, лыхо… А-а-а…» Можно было подумать, что под шквальный обстрел они попали впервые. Вероятно, до сих пор они жили в каком-нибудь глубоком подземном бомбоубежище… Ни­какие увещевания воспитателей не помогли. Девочки боялись вылезать из своего «убежи­ща» даже после отбоя воздушной тревоги. Их с трудом извлекли из-под кровати. После очередного обстрела… обе девочки умерли. Они почти не изменились и были такими же пухленькими, как прежде, ведь голод не успел коснуться их, и получалось, что они умер­ли… от страха. Появилась странная мысль… Быть может, мы, притерпевшиеся к обстрелам и бомбежкам, сможем как-то пережить блокаду, потому что не испытываем смертельного ужаса? Вспомнилось, как после первой бомбежки мама пыталась успокоить меня, уговари­вая не бояться и не терять силы по-пустому, так мало вероятно, что бомба упадет прямо на наш дом, а от страха можно сойти с ума и даже умереть можно. В начале войны, по вечерам, заслышав вой сирены, оповещающий о начале воздушной тревоги, мы с мамой тесно прижимались друг к другу и, стараясь не терять самообладания, слушали частые удары метронома, которые звучали по радио до конца тревоги, с нетерпением ждали ликующей мелодии горна — сигнала отбоя. Со временем мы как-то свыклись с ежедневными воздуш­ными тревогами и стали чувствовать себя менее напряженно, и даже смогли разряжать на­пряженность, играя в детские настольные игры.

Оля и Сережа, Милочка и Полиночка… Какие разные взрослые стояли за ними! Поче­му истощенная голодом Оля могла растянуть остатки своей ускользающей жизни до самой смерти братика? И на той же кровати у нас на глазах умерли здоровенькие девочки, не от голода, а от панического ужаса…

Некоторые из нас, жалкие маленькие дистрофики, действительно смогли выжить и до­жить до Победы, хотя, по правилам медицины и законам войны, должны были умереть… Было ли нам страшно при вое бомб и свисте снарядов? Конечно, было, особенно в начале войны, но не до степени ужаса, парализующего мозг и сердце. По-видимому, моя мама и мамы моих друзей по несчастью успели научить нас самообладанию, которое было так сильно в них самих.

Когда мне больно, душевно или физически, или тягостные предчувствия гнетут меня, я вспоминаю девочку Олю, слабенькую и истощенную, но сильную духом, и боль затихает перед памятью о величии ребенка, сумевшего прожить так достойно до последнего дыхания и умереть достойно.

Безымянные дети
Зима 1941-1942

Как это ни странно звучит, но никто не знал, как их зовут… Имена были, но они исчез­ли блокадной зимой, остались рядом с мертвой мамой или потерялись по дороге в детский дом. Мальчики и девочки разных лет, совсем маленькие и подростки, крайне истощенные голодом… Они лежали молча, неподвижно, вытянувшись на кроватях, и почти не дышали. Нет, они не спали, разбудить их было уже невозможно, они не проснулись бы. Но они были еще живы. Некоторые из них едва приоткрывали рот, почувствовав легкое прикосновение ложечки с едой, и с трудом проглатывали пищу. Другие дети и на ложку никак не реагиро­вали. И мы понимали, что их уже почти не было на свете… Они так и умирали, не приходя в сознание. Никто из безымянных детей не смог выжить. Никто. Даже те, кто вначале брал губами пищу с ложечки. Очень скоро и они переставали проявлять хоть какие-либо призна­ки жизни… Они и умирали безмолвно и безымянно…

Как звали неизвестных мальчиков, неизвестных девочек? Никогда мы этого не узна­ем… Кто-то из них был Митей, кто-то Николенькой, Павлушей или Лекой, Машенькой или Катюшкой, Маринкой или Светкой. Кого-то из них мамы ласково называли Зайкой, Рыжи­ком, Белочкой…

Братские безымянные могилы…
Память, за которую мы в ответе…

Источник: Непридуманные рассказы о Войне

С Днем Победы!
Этот праздник по сути единственный из настоящих, который у нас остался, и он с временем становится каким-то личным, типа дня рождения, даже Новый год, так любимый с детства, сейчас становится какой-то индустриальной семейной корпоративкой, настолько навязанные сценарии его проведения довлеют в обществе.
С праздником и пусть будет мир!

---

---

Не могла пройти мимо)))

27.04.2011 в 19:21

Пишет  _FOTINA:

ЖЕМЧУГА РОССЫПЬЮ
Любой человек-воин имеет право на желание жить. За это его нельзя порицать осуждением. У него такие инстинкты.

Вся это работа сориентирована на то, чтобы в конечном итоге представители подрастающего поколения приобрели качества гражданина.

познавательная и интересная экскурсия, представляющая жизненно важную, щекочущую воображение информацию, является необходимой и повышающей авторитет органов внутренних дел в непростой и формирующейся молодежной и подростковой среде

Быть военным человеком до самого мозга костей, постоянно готовиться к войне – такова профессия военного без прикрасов.

насыщенные незаконными вооруженными формированиями населенные пункты

разрешить приступать к исполнению служебного долга

прогрессивно настроенные ведущие общественные и религиозные деятели

«Война» – это страшное слово колом застыло в его голове

С целью защиты невинных детей от растленного влияния преступной среды, морального разложения и искоренения наркомании совместно с Советом ветеранов он посещал учебные заведения и настоятельно проводил беседы со школьниками.

социальное самочувствие протестного электората в обществе

Знакомясь с достопримечательностями курортного города Пятигорска, который вот уже чуть больше года является столицей Северо-Кавказского федерального округа, приятные воспоминания оставило патрулирование полиции и казаков.

У атамана Горячевоской казачьей общины каждая минута посчитана, а уж мыслей, о том, как сделать жизнь лучше, безопасней, гармоничнее – громадье беспредельное.

мы готовы делом доказывать способность указывать на дверь каждому, кто подливает масла в огонь криминала

По стечению отягчающих обстоятельств Инга росла с бабушкой, в которую искренне до самого сердца вложила всю предназначенную для родителей любовь.

проявляя интерес к учебе и слушая наставников, скучать ребятам было некогда да и неохота

---

Надо что-то сделать со своим взглядом... А то как-то почти неловко уже становится, когда чуть ли не пять человек подряд, как реакцию на него, начинают заметно нервничать, и спрашивают: "Что??"...

---

Поздравляем!!! Активно левое полушарие

У Вас логическое мышление.Вы можете добиться успеха в карьерах: лингвист, все специальности, связанные с математикой и информатикой(в школе Вы, скорее всего, не любите алгебру)

Пройти тест

---

Клепа попила молока и залезла в диван. Спать. Мне выбранное место показалось странным, я сунула в диван руку и вытащила этот прыгающий воротник на поверхность. Положила НА диван.
Теперь кошка моя дрыхнет на моем же(!)пледе, изредка приоткрывая глаза и щурясь в мою сторону, мол "ты тут еще?" По-момему попутно она подслушивает телевизор, там идет какая-то сказочка про темные и светлые силы. Добро как раз побеждает. Каким-то изощренным способом побеждает, скажу я вам.
Опа!Победило, кажись...

---

Дедушка умер.
Дада умер 22 марта.
Мама сообщила мне об этом только сегодня.

---

Мадам де Сталь.

14.03.2011 в 09:23

Пишет  PIN :-):

Мадам де Сталь
«…Дурна как черт и умна как ангел». (К.Н.Батюшков)

(баронесса де Сталь-Гольштейн; фр. Anne-Louise Germaine baronne de Staël-Holstein), известная просто как мадам де Сталь (фр. Madame de Staël, 1766—1817) — знаменитая французская писательница
Эта женщина была сильной, нестандартной не только для своего, но и для нашего времени. Мне всегда интересны истоки - откуда взялся такой характер?
Её отцом был профессор и банкир в одном лице, который ссужал деньги правительству Франции. Помимо всего прочего он имел и писательский опыт. В его доме собирались самые знаменитые умы того времени.

Портрет Жака Неккера работы Жозефа Дюплесси

Он ссужал деньги королю Людовику 16-му и его жене Марии-Антуанетте. Тем самым монархам, жизнь которых закончится на гильотине


С 11 лет Жермен постоянно присутствовала на вечерах в салоне её родителей, который носил название салона мадам Неккер.
Мне кажется довольно странным, что девочке всё же позволялось слушать беседы гостей салона - должны же были быть строгие гувернантки, в то время воспитанием подрастающего поколения занимались далеко не сами родители.Полагаю, что всему виной была любовь отца к живой и умной дочери: он мог часами беседовать с ней на самые разыне темы. Результат не заставил себя ждать: Пятнадцати лет от роду Жермена написала замечания к знаменитому финансовому «Отчету» своего отца и сделала извлечения из «Духа законов» Монтескьё, присоединив к ним свои собственные размышления. В это время её любимыми писателями были Ричардсон и Руссо.
Маргерит Жерар. Госпожа де Сталь с дочерью, 1805
Мадам Неккер была женщиной практичной и после шести лет переговоров выдала дочь замуж за богатого барона де Сталь, который не мог возбудить в Жермене никаких симпатий: это был малообразованный, но страшно богатый светский человек и вдвое старше жены. Когда вспыхнула революция и Неккер вынужден был бежать из Франции,мадам де Сталь сначала оставалась в Париже. В это время её салон, заменивший салон мадам Неккер, успел сделаться самым блестящим в Париже. Затем пришлось спасаться от черни бегством. В дороге мадам де Сталь встретила человека, который покорил её сердце.
Луи-Мари-Жак-Альмарик де Нарбонн-Лара — французский дипломат и генерал эпохи Наполеоновских войн. Скажем так, для Росси это был умный враг. А для мадам де Сталь - мужчина её мечты. Наверное, выбор был неплох, поскольку его имя выбито на Триумфальной арке в Париже. Однако, этот военный был непостоянен. Они расстались.
Но сердце не может без любви. Жермена влюбилась снова. На этот раз её избранником стал Анри-Бенжамен Констан де Ребек — швейцарский философ и писатель. Он стал её гражданским мужем.

Мадам добилась негласного развода с мужем, но продолжала жить в его доме. Пикантная ситуация, правда и в наши дни таких сколько хочешь.
Когда салон мадам де Сталь стал центром оппозиции, ей велено было выехать из Парижа. В 1802 г. она вместе с Констаном отправляется в Германию. Здесь она знакомится с Гёте, Шиллером, Фихте, В. Гумбольдтом, А. Шлегелем; последнему она поручает воспитание своих детей.
Но Констан оставил её. Вероятно, с умными женщинами трудно сладить.
Мадам де Сталь влюбилась в итальянского поэта Монти, но тот побоялся связи с опальной дамой.
Счастье все же пришло к Жермене. В 1810 г. в Женеву вернулся из испанского похода молодой офицер Альбер де Рокка, чтобы лечиться от ран. Ухаживая за ним, Сталь очаровала его и он своим страстным увлечением, несмотря на значительную разницу в возрасте, заразил и Сталь. После некоторых колебаний она тайно обвенчалась с ним. В 1812 г. преследование швейцарских властей, действовавших в угоду Наполеону, заставили Сталь бежать из Коппэ и она через Австрию отправилась в Россию.
Вот тут-то и появился её портрет, который мне нравится больше других.
- Боровиковский В.Л..Портрет Анны Луизы Жермены де Сталь. 1812
"Жермена Неккер, — пишет А. Сорель, — также жаждала мысли, как и счастья" - это о ней, мадам де Сталь.
...Она предвидела значение русского народа и первенствующую роль Североамериканских Соединённых Штатов. Она советует немцам и итальянцам сплотиться в федерации. (из Википедии) - женщина была на самом деле умная и проницательная.

---

Если необходимо сдать анализ,муторный и сложный, то нужно иметь в виду,что делают такие пробы всего в двух клиниках на всю область.При условии,что качественно его проведут всего в одной!
Спасибо Минсоцразвитию за наше счастливое детство заботу о гражданах!

---

Щелкните по картинке или пойдите по ссылке: xn--80abvxkpzaa0a.xn--p1ai/blog/test/21v3.html
Пойти узнать, как тебя воспринимают окружающие: uborshizzza.livejournal.com/1282400.html

---

11.03.2011 в 17:05

Пишет  ЛюбительБелок:

Французский посол на одной из выпивок у Александра III спрашивает:
— Ваше величество, это правда, что у вас в России гречку едят?
— Да, а что?
— А у нас во Франции эту гадость только скотине дают.
Александр III, почесав затылок, спрашивает у посла:
— Мосье, это правда, что у вас во Франции лягушек едят?
— Да, а что?
— А у нас в России эту гадость даже скотина не ест.

---

10.03.2011 в 23:56

Пишет  Эльвинг:

О Любви и безумии.

10.03.2011 в 22:34

Пишет  Armilla:

Чем отличается зависимость от любви?
*Отличная статья!*


Раз уж мы разобрались с тем, какие химические процессы делают нас «рабами любви», осталось разобраться с тем, к чему это приводит и откуда что берется. Человек - система сложноорганизованная. Помните, что внушение может вызвать настоящий ожог от прикосноваия предмета комнатной температуры? А что некоторых плацебо лечат не хуже лекарств? Для нас это значит, что поняв психологические аспекты дофаминовой жажды, мы можем попытаться влиять на химические процессы психологически. Оставив психиатрию психиатрам, поговорим о болезненной «любви» у психически здоровых людей. Сначала я очерчу признаки зависимости, а потом поговорим о первопричинах.

Важно понять, чем любовь отличается от мании и во что мания превращает нас.
Эта тема начата еще древними греками. Можно назвать это манией, можно - патологической зависимостью, невротической привязанностью, безумной страстью или душевной болезнью, хоть горшком - это не любовь. Мы считаем ее любовью, ее воспели поэты и увековечили прозаики, ее романтизировали до нериличия, но от этого ее болезненность никак не изменилась. Есть существенные отличия, позволяющие отделить зерна от плевел. Зачем? Ну, например, чтобы не терять времени на ерунду, не попадать в рабство или не потерять хорошего человека, оттолкнув его своим безумием: здоровым людям отнюдь не льстит, когда по ним «сходят с ума».

* Любовь не мучает. Любовь переживается как теплое радостное чувство, направленное на благо любимого и на радость от общения с ним. Зависимость - это тяжкое состояние с «маятником» настроения, фобическим страхом потери, физической болью разлуки и маниакальными подъемами настроения, экстазом близости и прочими экзальтациями. Любовь не вызывает «ломки» при расставании, не переживается драматически, не сопровождается страхом.

* Любовь не дурманит. Дурман влюбленности - измененное состояние сознания. Если вы чувствуете, что ваша воля парализована, мышление слишком образно, настроение аффектировано - это не любовь. Не возможно любить того, кто не соответствует твоей системе ценностей, например убийцу « - Я убивал людей! - Это не важно!» Раз «не важно» - значит это болезнь.
* Преступления и любые другие странные поступки, которые никто не совершил бы в здравом уме, ясно указывают на нездоровье. Ждать на скамейке ночь напролет, караулить у подъезда, писать десяток эсэмэсок в день, дарить миллион роз - не любовь, а болезнь. Хосе не любит Кармен, он болен. Помните, чем все закончилось?

* Любовь не слепа, слепа зависимость. Вы знаете, что изображение объектов, попадает на сетчатку глаза перевернутым? А наш мозг, сообразуясь с притяжением Земли и прочими факторами «переворачивает» его. Экспериментируя с оптическим прибором, вновь переворачивающим картинку, ученые выяснили одну интересную вещь: очки-перевертыши «не работают» с влюбленными, когда им показывают возлюбленного. И знаете, почему? Они его не видят! Влюбленный видит не возлюбленного, а образ, мираж, плод воспаленного воображения. Именно поэтому, когда мы влюблены наш избранник становится невообразимо красивым, ароматным, умным и уникальным. Так вот, это - не любовь. Толстой прекрасно описал ослепление Наташи во внезапном дурмане страсти к Анатолю Курагину.

* Зависимость переживается не как отношение к личности, а именно как чувство, т.е. разнообразные странные ощущения, состояния, эмоции. Личности в ней не место, причем ни одной, ни второй. Зависимость - желание «слиться воедино», «раствориться друг в друге» - по сути, это стремление к смерти. Чем, не редко, это и кончается в духе «так не доставайся же ты никому!» или «в моей смерти прошу винить...» Каренина не любила Вронского и кончилось все вполне логично.

* Любовь соединяет равных, "...меж неравных не уживается любовь!" Мания делает одного человека рабом другого (на самом деле, рабом своей наркомании), один служит - другой принимает, один любит - другой позволяет себя любить. А если нашего служения не принимают, мы считаем это отвержением.

* «На тебе сошелся клином белый свет» - не любовь. «Я не могу без него», «мне без нее не жить» - практически вся любовная лирика, все песни, романсы, литература посвящены исключительно патологической привязанности. На фоне этих «мексиканских страстей» нормальные человеческие отношения выглядят даже как-то скучно.

* Любовь деятельна, активна и альтруистична. В отличие от пассивной, парализующей мании, томной и эгоцентричной, сосредоточенной на «бабочках в животе», «головокружении», эйфории и необходимости извлекать из близости все большие дозы кайфа.

* Любовь конструктивна, мания деструктивна. Любовь помогает жить, придает силы, позволяет творить, быть эффективным. Мания разрушает, лишает сил, вдохновения. Любовь - творческая, созидательная сила. Мания - разрушительная, обезоруживающая слабость. "Он - моя слабость..."- слышали? Это не любовь.

* Любовь всегда "находится" внутри нас, это наше собственное чувство, нами взращенное. Мания всегда приписывается объекту, нам кажется, что интенсивность чувств зависит от него, что мы "любим" так сильно или так нежно в зависимости от каких-то внешних причин. Что наша "любовь" такова потому, что он обладает чем-то удивительным, что сама любовь - не наше добровольное проявление, а какая-то внешняя сила, "богом данная" , "охватившая" нас, "снизошедшая", "вспыхнувшая". Мы отделяем "любовь" от своей персоны и объективируем ее, словно она может существовать предметно.

* Если "сосчитать" любовь - вы всегда в выигрыше, мания - всегда заведомо не выгодна: за краткий миг эйфории мы платим часами и днями тоски.

* Любовь не нуждается в "ответе", не поддается на шантаж, никому не стремится доказать свое существование. Мания жаждет быть "разделенной", мания боится потери и готова на все, мания рада доказывать и сама рвется на подвиги во имя возлюбленного.

* Если вам с кем-то «не расстаться», «не оторваться» - это она, невротическая привязанность.


Я не могу уйти, любимый.

И я. Скалой неколебимой 

Я словно врос в морскую глaдь. 

О, я хочу тебя обнять! 

Сгореть в любви неодолимой!
(Лопе де Вега)

Мне нравится слово «привязанность», т.к. человек действительно чувствует себя привязанным к объекту страсти. Эта привязанность - один из самых сильных буддийских «аффектов»(клешей), привязывающих нас к сансаре - земной юдоли, не преодолев ее, нам не достичь просветления.

Но и название «патологическая зависимость» мне нравится. Мы все так или иначе зависим друг от друга, только обычно можем осуществить свободный выбор. В случае патологической «любви» - нет. Любовь не отменяет свободы воли. Зависимость - ставит наше настроение, а иногда и существование в зависимость от наличия или отсутствия объекта, любит-не любит, плюнет-поцелует... Это рабство, добровольное рабство, чаще всего не нужное нашему возлюбленному, если он порядочный человек, но охотно принимаемое авантюристами и комплиментарными невротиками.

Иногда меня спрашивают: «И что в плохого в мании?»
Я отвечу. Прежде всего, вы рискуете в романтическом угаре проглядеть настоящую любовь. Потому что и прекрасный человек, не только негодяй может стать объектом вашего безумия. Но в безумии трудно строить нормальные отношения. Или вы отпугнете человека сумасшествием, или сами все испортите своей ревностью, подозрительностью, страхом.



Так случается, что нормальная любовь сопровождается патологической. Лучше отдавать себе в этом отчет.
Как, впрочем, и в том, что любви нет, когда ее нет. Это возможно. Все-равно уголком сознания мы понимаем, что бредим, но закрываем глаза... Это «закрываем глаза» - очень показательно: т.е. мы могли бы видеть, если бы не закрывали глаз, но мы закрываем, чтобы не портить себя удовольствие. Но раз уж мы все же можем... Давайте циничненько будем «любить» самозабвенно, но при этом не делать глупостей. Давайте, когда нет сил остановиться, позволять себе наслаждаться наркотиком, но хотя бы не портить себе и другим жизнь, не разрушать семьи, не калечить детские судьбы, не портить карьеру и жизнь.

«Так что же такое любовь?» спросила меня клиентка, запутавшаяся в длительной мучительной зависимости. Мне представляется важным это понимание. Во-первых, потому что не прекращаются веками споры и пишутся стихи. Во-вторых, потому, что путаница в понятиях приводит к жизненной неразберихе. А я люблю порядок. Поэтому, на мой взгляд, первое, что стоит сделать, это очистить представление от шелухи.
Шелуха - это то, что сопровождает любовь, не являясь ни ее составными частями, ни непременными сопутствующими обстоятельствами.

Есть такое понятие - сложное чувство, оно же высшее чувство. Ах, великий и могучий... Сложное не потому, что трудное, а потому, что сложенное. Сложное как многокомпонентное, сложенное из множества частей. Любовь - одно из таких чувств.
Кроме того, любовь - это деятельность, набор действий и взаимодействий. Будучи сложным чувством, любовь может быть и состоянием, и образом жизни.

Помимо многокомпонентности, процесс любви всегда сопровождается сопутствующими процессами, которые, в силу их частотности, ошибочно считают признаками любви. Ревность, к примеру.
Споры и разночтения вокруг предмета возникают из-за того, что все мы формируем индивидуальный образ любви, исходя из собственного детского опыта и детских же впечатлений. То есть: нас любили, мы любили, мы видели любовь. Это та модель, по которой человек строит свои представления, те чувства и действия, с которыми он «сверяет» свои переживания и отношения. Если в детстве нас били, приговаривая, что это все из любви, нетрудно представить, что мы будем делать с объектом своей «любви». Я намеренно написала «объект», поскольку о партнерстве тут говорить не приходится. Мы можем копировать модель, воспроизводить до мелочей или творчески перерабатывать, можем даже действовать строго наоборот. Но действовать по несуществующей модели мы не можем. Нет образа действия - нет действия. Нет опыта чувства - нет возможности его пережить, осознать, обозначить
.
В дальнейшем, на первичным образ накладываются литературные штампы (теперь еще и киношные)
В некоторых, не слишком частых случаях в наших широтах, картина дополняется религиозным или научным содержание, в зависимости от выбранного чтения.
Собственный опыт учит нас быть эффективными, но ничуть не приближает к пониманию и осознанию процессов, происходящих в нас и с нами.

Теперь вы можете себе представить из чего складывается индивидуальная картина любви.
1.Личный опыт детства
2.Пример близких
3.Литература (театр и кино)
4.Религия, традиция
5.Наука
На эту канву постепенно, стежок за стежком, ложится рисунок того, что мы называем собственным опытом.

Что такое НЕлюбовь?
Если тебе больно - это не любовь.
Если ты такой хороший-хороший, и любишь самозабвенно, а возлюбленный делает тебе больно - это не любовь, это твои симптомы болят, ударяясь об реальность.
Если твой возлюбленный занят своими делами, а тебе больно от разлуки - это не любовь, это невротическая привязанность.
Если доставлять любимому удовольствие для тебя не удовольствие, а обязанность - это не любовь, это объектные отношения.
Если вы чувствуете разочарование, обманутость в ожиданиях, крушение иллюзий - не любовь.

Что такое любовь?
Любить - делать человеку хорошо.
Если любимому плохо - мне не хорошо.
Я не хочу, чтобы мой любимый страдал, даже если из-за меня. Я не хочу, чтобы его мучала ревность или тоска, пусть даже и по мне. Я не желаю ему зла, даже самого малого. Я не хочу жертв ради меня. И не требую доказательств. Я готова делать любимому хорошо совершенно бескорыстно...
И тут меня обычно спрашивают, «не рабство ли это?»

Отличие от рабского служения?
С точки зрения чувств простое: любя, делать хорошо - приятно.
С точки зрения цели, цель раба - избежать наказания. (Причем, отступая несколько в сторону, у человеческой психики множество защит и, хотя бы для того, чтобы не сойти с ума, раб через достаточное количество времени начинает любить господина или свою работу.) Даже становясь добровольными рабами, мы "служим", лишь бы не страдать - служение приносит облегчение.
С точки зрения мотивации: раба нужно стимулировать, любящий же сам стремится к причинению удовольствия любимому.

Невротическая привязанность может сопутствовать любви, но она не является любовью.
Любовь не обязана быть непрерывной, чувства вообще дискретны. Поэтому, говоря «это не любовь», я имею в виду конкретный момент. Вполне возможно, дурман рассеется, и вы сможете полюбить любимого нормальной любовью. А может, и нет.

Отличие от невротических действий?
Отличие в цели. Цель любви - делать хорошо.
Цели невротических действий - избавиться от тревоги, или от чувства вины, или страха, или заслужить любовь, не быть отвергнутым, получить свою порцию ласки, или оправдать чьи-то ожидания, «быть хорошим».

Отличия от доброго отношения, сострадания совсем незначительные, но они есть. По доброму, я делаю кому-то хорошо, если попросят и вовсе к этому не стремлюсь. Любя - стремлюсь делать добро. И далее снова вопрос о цели. Сострадать - в европейской культуре - пассивное состояние, любить - активное.
kotomysh.livejournal.com/175243.html

В общем-то со многим согласна. Любовь - когда желаешь любимому человеку исключительно добра. Всё остальное - заменители любви.
И "я тэбя так любвю, что зарэжу" - не любовь однозначно.

---

Женский день Сколько в тебе женщины? via Номад

---

Эту страну не победить

Наконец то всех назвали своими именами.
1. Полицейский инспектор дорожного и общественного контроля (ПИДОК)
2. Полицейское Управление Патрульно-Постовой Службы (ПУППС)
3. Отдел Полиции Соблюдения Общественного Спокойствия (ОПСОС)
4. Полицейский Инспектор Защиты Детства и Юношества (ПИЗДЮН)
5. Полицейский Инспектор Службы Контроля за Автотранспортом (ПИСКА)
6. Полицейские Инспекторы Дорожного Регулирования (ПИДР)
7. Полицейская Дорожно-Регулировочная Служба (ПДРС)
С 1 марта участковые будут называться сотрудниками
участковой квартальной инспекции сокращенно СУКИ...ГИБДДшники будут называться
полицейский инспектор дорожного регулирования сокращенно ПИДР....а вместо ГАИ
будет государственная единая инспекция - ГЕИ, не повезло еще Железнодорожному
Отделению полиции!!! Где работаешь???? в ЖОПе.

---

БАШ)))

(серьёзный сайт о посуде,
раздел вопросов посетителей, официальные ответы)
Вопрос: Пригорело варенье. Может кто-нибудь подскажет радикальный метод отмывания сахарного угля без отколупывания эмали?
Ответ: Садите напротив себя мужа, даёте ему этот текст: "Любимая, я поведу тебя к самому краю вселенной... Я подарю тебе эту звезду... Светом нетленным будет она озарять нам путь в бесконечность"... и вперёд(с)